На север, обогнув город, направлялся пиратский бриг. Беллис смотрела, как он уходит в свой охотничий поиск на месяц, два, три, а то и на четыре. Кому он подчиняется — воле капитана или важному плану, разработанному властями квартала?

С другой стороны, в нескольких милях от города, к Армаде приближался пароход. Наверняка это был армадский корабль или какой—нибудь пользующийся льготами купец — иначе он не подошел бы так близко. Беллис подумала что, возможно, он проделал путь в тысячи миль. Когда он отчалил от города, Армада, скорее всего, была совсем в других краях. Но, выполнив свою задачу — грабеж, разбой, — он безошибочно выбрал путь к дому. Это была одна из непреходящих загадок Армады.

За спиной Беллис раздался взрыв птичьего щебета. Она понятия не имела (да и не интересовалась), что это за птицы, но слушала их с удовольствием невежды. И вдруг, словно птичья песня объявила о его прибытии, в поле ее зрения возник Сайлас.

Беллис вздрогнула и начала было подниматься, но он, проходя мимо нее, не замедлил шага.

— Сиди, — бросил он и, остановившись у перил, перегнулся через борт. Она ждала, замерев.

Сайлас стоял на некотором расстоянии, не глядя на нее. Так продолжалось довольно долго.

— Они следили за твоими комнатами, — сказал он наконец. — Поэтому я и не приходил. Держался подальше.

— Они наблюдают за мной сейчас? — спросила Беллис, проклиная себя за невнимательность.

— Это моя профессия, Беллис, — сказал Сайлас. — Я знаю, как делаются такие вещи. Собеседования не могут дать им всех нужных сведений. Они должны проверить тебя. Так что не удивляйся.

— И что… они следят и сейчас?

Сайлас неопределенно пожал плечами.

— Не думаю. — Он медленно повернулся. — Не думаю, но не уверен. — Он говорил, едва шевеля губами. — ни несколько дней не отходили от твоего дома. Они тебя вели по крайней мере до окраин Шаддлера, а там, видимо, потеряли интерес. Но я не хочу рисковать. Если они просекут нас, поймут, что их переводчица якшается с Саймоном Фенчем… то мы в заднице.

— Сайлас, — сказала Беллис с холодным смирением, — я не их переводчик. Они не просили меня сопровождать их. Думаю, они возьмут кого—нибудь другого…

— Завтра. Они предложат тебе это завтра.

— Точно? — спокойно спросила Беллис, хотя внутри у нее все похолодело от волнения, от предвкушения, от непонятно чего. Она сдержалась и не спросила: «Что это ты несешь?» или «Откуда ты знаешь?»

— Завтра, — повторил он. — Можешь мне верить. И Беллис поверила, внезапно испытав приступ зависти к тому, с какой легкостью проникал он в городские тайны. Его щупальца уходили в самую глубь, давая ему влияние и информацию. Сайлас был похож на паразита, который питается информацией, высасываемой им из—под кожи города. Беллис посмотрела на него с подозрением и уважением.

— Они придут за тобой завтра, — продолжил он. — Тебя возьмут в экспедицию. Все идет по нашему плану. Они собираются провести на острове полмесяца, так что у тебя будет время, чтобы передать информацию на какой—нибудь корабль из Дрир—Самхера. У тебя будет все необходимое, чтобы заставить его отправиться в Нью—Кробюзон. Я все достану.

— Ты и правда думаешь, что сможешь их убедить? — спросила Беллис. — Они редко заходят севернее Шанкелла, а Нью—Кробюзон лежит в тысяче миль от их обычных путей.

— Джаббер милостивый… — Сайлас по—прежнему говорил вполголоса. — Нет, я не могу их убедить. Меня там не будет. Тебе придется их убеждать.

Беллис цокнула языком — она разозлилась на него, хотя и ничего не сказала.

— Я приготовлю то, что тебе понадобится, — сказал он. — Письмо на соли и рагамоле. Печати, рекомедации, документы и подтверждения. Этого достаточно, чтобы убедить купцов—кактов отправиться для нас на север. И достаточно, чтобы известить кробюзонское правительство о том, что происходит. Достаточно, чтобы защитить город.

Парк покачивался на волнах. Скульптуры потрескивали. Беллис и Сайлас молчали. Некоторое время были слышны только звуки волн и щебет птиц.

«Они будут знать, что мы живы, — подумала Беллис. — Или, по меньшей мере, что жив он».

Она поскорее отогнала эту мысль.

— Мы можем отправить им эти сведения, — решительно сказала она.

— Тебе придется найти какой—нибудь способ, — ответил Сайлас— Ты ведь понимаешь, что поставлено на карту?

«Не обращайся со мной как с каким—нибудь недоумком», — свирепо подумала Беллис, но он на мгновение перехватил ее взгляд и ничуть не смутился.

— Ты понимаешь, что тебе придется сделать? — повторил он. — Там будут стражники. Армадские. Тебе придется как—то ускользнуть от них. Тебе и от анофелесов придется как—то ускользнуть, боги милостивые! Ты сможешь?

— Я сделаю, — холодно сказала Беллис, и Сайлас неторопливо кивнул в ответ.

Он снова заговорил, и на кратчайший миг возникло ощущение, будто он не уверен в том, что хочет сказать.

— У меня… не будет возможности встречаться с тобой, — выговорил он. — Лучше мне держаться подальше.

— Конечно, — сказала Беллис — Мы теперь не можем рисковать.

На его лице промелькнуло горькое выражение, сожаление о чем—то несбывшемся — Беллис нахмурилась.

— Извини за это и за… — сказал он, пожав плечами и отвернувшись. — Когда ты вернешься и с этим будет покончено, мы, наверно, сможем… — Он умолк.

Беллис, услышав печаль в его голосе, была немало удивлена. Лично она не чувствовала ничего. Даже разочарования. Они искали и что—то нашли друг в друге, у них было общее дело (до нелепости приниженное название для их плана), но не больше. Она не питала к нему недобрых чувств. Где—то на дне души тонким слоем лежали остатки привязанности к нему. Но не более того. Ее удивил его неуверенный тон, сожаление, извинения и намеки на глубокое чувство.

Беллис с растущим интересом обнаружила, что слова Сайласа не вполне убеждают ее. Она не верила его елейным речам, она даже не знала, верит ли им он сам, но вдруг поняла — нет, она им не верит.

Это успокоило ее. После его ухода она осталась сидеть, сложив руки, с неподвижным и бледным лицом, которое обдувал ветер.

К ней пришли, чтобы сообщить: нужны ее языковые познания, так что ее включат в состав экспедиции.

Беллис находилась на «Гранд—Осте», в одной из нижних кают надстройки, на этаж или два выше палубы. Она смотрела в иллюминатор на корабли Саргановых вод, на возвышающийся над ними бушприт «Гранд—Оста». Трубы корабля были надраены, мачты, словно оголенные мертвые деревья, на двести—триста футов устремлялись в небо, а их корни уходили вниз, разветвляясь на столовые и полуэтажи.

На палубе, словно расчлененное ископаемое, лежала начинка огромного летательного аппарата. Гнутые металлические брусья, похожие на бочарные обручи или ребра, винты и двигатели, объемистые, пухлые баллоны. Все это огибая основания мачт, растянулось на сотни футов вдоль борта «Гранд—Оста». Бригады инженеров приклепывали детали друг к другу, собирая из отдельных частей огромный дирижабль. Шум и сверкание раскаленного металла доходили до Беллис через окна.

Наконец появились Любовники, и началось собеседование.

Ночью Беллис вдруг обнаружила, что не может уснуть. Она решила не пытаться и попробовать вновь взяться за письмо.

Ей казалось, что она находится чуть ли не в центре событий. Каждый день ее провожали на «Гранд—Ост». В кают—компании собирались около тридцати — сорока мужчин и женщин, принадлежащих к разным расам. Было и несколько переделанных. Один или два из них плыли с ней на «Терпсихории». Она узнала приятеля Шекеля — Флорина Сака и поняла, что он тоже узнал ее.

Внезапно пришла жара. Город, поскрипывая, плелся через новую полосу Мирового океана. Воздух стал сухим, солнце каждый день палило так, как никогда не делало в Нью—Кробюзоне в разгар лета. Но жара не радовала Беллис. Она часто сидела, уставясь в это новое, равнодушное небо и чувствуя, как оно ослабляет ее волю. Она потела, стала легче одеваться и меньше курить.